Признаюсь честно, я немного огорчена, что НЦа в три с половиной тыщи слов, прорабатываемая месяц, привлекла так мало внимания! (но Voodoo child, спасибо))) Но я накатал еще хуйни, совершенно несерьезной, которая еще меньше привлечет внимания.

Фандом: "Тор", real person fiction
Саммари: Том Хиддлстон встречает Локи
Жанр: Мистика
Предупреждения: нет
Рейтинг PG
От автора: писалось по заявке TerryBolger в рамках проекта "500 слов за выходные".

читать дальшеХиддлстон не спал в третьем часу ночи, работая над ролью для «Тора»-2. Он любил Локи, своего персонажа так, как любят картину, которую писали долгими месяцами, вдохновенно накладывая на холст мазок за мазком, создавая несколько планов; картину, полную символов, загадок и отсылок. Хиддлстон создал Локи в канве, подаренной ему Бранкой и Уидоном, и весь мир аплодировал ему в восхищении.

Однако работа была не закончена. Картину теперь надлежало поднять над плоскостью холста, придать ей третье измерение, дать увидеть краски и грани, еще более неожиданные, но созвучные с целым полотном. Как найти эти грани, как зацепиться за них и показать зрителю, Хиддлстон не знал. Он перечитывал сценарий, ходил у зеркала, зарывался пальцами в волосы – но верного пути не находил.

В третьем часу ночи Хиддлстон не спал. Утомленный и измотанный не дающейся ролью, он сидел в интернете, щелкая по ссылкам, услужливо выданным поисковиком. Локи… Мифы, легенды, картины, кинофильмы, маски, компьютерные игры и тонны низкопробного фанфикшена. Хиддлстон проматывал страницы, пытаясь в истоках, в мифах найти зацепку, найти образ того Локи, что предстояло ему сыграть; образ, пришедший из древней Норвегии, переработанный массовой культурой снова, и снова, и снова, до полной потери узнаваемости. Мятежный бог-полукровка, мечтающий о власти и о мести, чтобы забыть о боли из детства; мстящий себе за неизжитую и неизбывную любовь к приемным родителям и неродному брату – таким стало северное божество. О Локи, что создала киноиндустрия, можно было сказать многое, но надо найти то, чего еще сказано не было. Об этом думал Хиддлстон, нажимая на ссылку «Заговор к Лодуру».

Это был перевод старонорвежского текста с вкраплением непереведенных непонятных строк. Заговор был достаточно поэтичен, а Хиддлстон достаточно уставшим, чтобы машинально прочитать текст трижды. Хлопнула лампа-торшер – две из трех лампочек-свечей погасли, задымившись внутри. Комната погрузилась в глубокий полумрак. Смолкли звуки автомобилей за окном, шум соседей за стенкой, вой ветра на балконе.

Хиддлстон вскочил. По шее пробежал озноб и волоски встали дыбом. Он хотел подойти к выключателю и зажечь верхний свет, но против воли остановился, со взглядом, прикованным к темному концу комнаты. Света от единственной лампочки торшера не хватало, чтобы осветить углы. Они были черны, и эта чернота манила Хиддлстона. В ушах зашумела кровь – это был единственный звук, доступный сейчас ему. Темнота была живая. Он чувствовал, как зачерненные углы комнаты крошатся и обваливаются куда-то вниз. Не видя ничего, он необъяснимым образом чувствовал, как комната распадается на сажеподобные хлопья и опадает, а сквозь дыры к нему пробирается что-то постороннее. Что-то мрачное, тяжелое и очень-очень древнее. Оно несло в себе ощущение затаенной угрозы, но, как показалось едва дышащему от страха Хиддлстону, не спешило нападать.

В какой-то момент Хиддлстон моргнул и увидел перед собой человеческую фигуру. Это был обнаженный, за исключением набедренной повязки, статный мужчина с медно-рыжими волосами и всклоченной рыжей бородой. Левая щека его и плечо были обезображены, как будто обваренными кипятком или кислотой. Лицо его было суровым, но не лишенным привлекательности. Глаза лежали в тени и не были видны. Обрамленные бородой губы были полными и казались мягкими, не гармонировали с суровым лицом.

Человек начал говорить. Хиддлстон не слышал его наяву, голос звучал будто бы в его собственной голове, но Хиддлстон был уверен, что не путает его со своими мыслями. Это не был какой-то определенный язык, но Хиддлстон понимал сказанное; однако он не мог «перевести» это в привычные ему слова – ни во время этого пугающего видения, ни после – при том что понимал, что пришелец говорит ему. Один только мыслеобраз повторялся чаще других, и лишь его Хиддлстон запомнил, когда очнулся от морока и бросился прочь из квартиры, на ходу хватая верхнюю одежду: «Славь имя мое» - повторял Локи, - «Славь имя мое».

Смотрите также